Девушку звали Катей. Девушка жила в доме на привокзальной площади вместе со своим мужем, который с периодичностью три-четыре раза в неделю пытался если не убить её совсем, то избить, как следует - точно. Оказалось, что счастливый период брака длился три года, по прошествии которых муж Кати нашел себе новую женщину. Но проблемой стал не любовный треугольник, как таковой, а то, что квартира, в которой Катя с мужем жили, была приобретена на совместно нажитые деньги и находилась в собственности обоих супругов, не разделенная на доли. А муж не хотел уходить с одной зубной щеткой, он хотел сделать из Кати бесправную бомжиху или прибить её до смерти. Дело усугублялось тем, что Катя была круглой сиротой и в случае её смерти, все имущество должен был наследовать муженек. Этот раз был всего лишь очередной попыткой мужа отобрать у Кати документы или сделать еще что похуже.
Сначала я и вовсе верить на хотел, но потом понял, что смысла врать постороннему человеку нет никакого. Передо мной сидел человек, которого пытался обобрать и убить собственный муж, чтобы начать счастливо жить в отдельной квартире со своей новой любовницей. Я пытался объяснить ей, что надо идти в милицию, обращаться в суд, подавать на развод. Мне хотелось успокоить её хотя бы тем, что она не бесправная, что она может в общем-то достаточно просто решить свои проблемы, но... В ответ я услышал, что перебираю всякую ерунду, и что все равно мужики все сволочи, от которых добра не жди. Я внезапно понял, что мои слова не доходят до неё, как будто ударяясь о толстое бронированное стекло. Я был всего лишь одной из тех сволочей, от которых нельзя ждать добра. Началась вторая волна её истерики, со всех сторон люди смотрели на нас, качая головами с осуждением и недовольством.
Наконец-то вернулась Катина защитница со стаканом горячего чая. Она приобняла девушку, вложила стакан ей в руку и начала что-то настойчиво шептать ей на ухо. Я отошел, чтобы посмотреть на табло с расписанием, а когда вернулся к скамейке Катя была уже в относительной норме. Я сказал, что в городе я проездом, но могу помочь, потому что я юрист. Сунул в руки тётки визитку и сказал, что помогу бесплатно, составив все необходимые документы. Тётка посмотрела на меня с недоверием, но визитку взяла, поняв, что маленький шанс лучше, чем вообще ничего, но Катя... Она подняла на меня зареванные глаза и сказала, что консультации она у меня брать не будет, а лучше замуж за меня пойдет, если возьму. Отшучиваться было глупо, и я просто сказал, что ей нужно просто успокоиться и прийти в себя. Ответом мне был истошный матерный крик и швыряние визитки, вырванной из рук сердобольной тётки мне в лицо.
Через секунду послышалось объявление о начале посадки на нужный мне автобус. Мне было не по себе, даже плохо, но я нашел в себе силы по-военному развернуться и пойти на посадку. Пытясь себя успокоить, я вертел в мыслях переделанную фразу из Лермонтова: "Да и какое дело мне, юристу, едущему по казенной надобности, до чужих несчастий", но легче не становилось.